* * *
Передача смены затянулась до темноты. Уходящий комвзвода, бывший луганский ВВ-шник, быстро ввел Филина в обстановку. Ничего нового, в целом. Позиции укров не поменялись. Снайперские точки вскрыты и пристреляны. Минометные батареи хрен знает где, как обычно, артиллерия за высоткой, прикрывает развязку.
Наблюдая за тем, как его бойцы спрыгивают в окопы и, волоча пожитки, распределяются по блиндажам, Филин под визгливый голос старшины роты, который на повышенных тонах обсуждал со своим коллегой ведомость приемки-передачи имущества и выяснял, кто должен на этот раз убирать толчок, поднялся на наблюдательный пункт.
Взводный опорник, на котором ему и его людям выпало счастье провести ближайшие две недели, представлял собой небольшую систему траншей, соединяющих блиндажи и огневые точки. Приехав на позицию прошлой осенью, Филин сразу оценил обстановку и настоял, чтобы его ввод находился именно здесь. И не ошибся.
До конца января участок, примыкающий к Авдеевской промзоне, был довольно спокойным. Постреливали, конечно, но ни серьезных артналетов, ни, тем более, штурмов ни та, ни другая сторона не осуществляли. По мелочам, как везде. То бандеровцы шмальнут по дорожной развязке, то ополченцы полезут отжимать плохо оборудованные позиции.
Все изменилось месяца три назад, когда укры точным выстрелом ПТУРа подбили на трассе армейский автомобиль. Стоящий на ротации батальон, потерявший сразу два десятка бойцов, решил “отомстить”. Командование давно собиралось отодвинуть линию от дороги и потому закрыло глаза на “несанкционированные действия”. Но получилось не так, как хотели.
Попытка выбить укров из опорников, расположенных справа и слева от филиновских позиций, вышла серьезным боком. Те при обстреле, как часто бывало, не разбежались, а вгрызлись в землю и вызвали подкрепление. Прибывшие на усиление войска грамотно придавили нападавших артиллерийским огнем и под прикрытием бронетехники провели зачистку. В результате “инициативный” батальон ДНР не только понес большие потери, но и лишился двух ключевых позиций. Правее от Филина в Промзоне откатились почти до самой дороги, а левее оставили опорник “Алмаз”.
Именно тогда Филин по достоинству оценил свой тактический нюх.
Его ВОП прикрывал развязку и железнодорожную платформу с веткой, уходящей в сторону укров на авдеевский коксохим. На станции были электричество, вода и канализация, что позволило нормально организовать быт. Развязка представляла собой эстакаду, переброшенную через железнодорожные пути, она прикрывала позиции от обстрелов. Да и сама ветка обеспечивала дополнительную защиту – местные хозяева металлургических комбинатов, по слухам, платили и украм и ополченцам за то, чтобы те ее не обстреливали.
Так что пока слева и справа проходили жестокие бои, Филин со своими бойцами сидел в тепле и сухости в надежном укрытии и не боялся, что их проутюжат, как соседей, гаубицами и крупнокалиберными минометами. И это его устраивало вполне. Нет, не трусил конечно, война – это работа. Но в личном плане мероприятий Филина подвиг, как у барона Мюнхгаузена, не значился.
Задача, которую он сам перед собой поставил – досидеть без залетов до осени и по завершению спецкомандировки вернуться в Новочеркасск. Там забрать “временно изъятые” документы, добиться, чтобы по факту участия в боевых действиях сняли ранее наложенные взыскания, восстановиться в майоры и возвратиться на службу в ГРУ. Подпола ему не видать, конечно, как своих ушей, даже после Донбасса, но у старшего офицера другой статус и, главное, совершенно иная пенсия.
Конечно с таким послужным списком ему не то, что на родную Москву – на европейскую территорию России нет шансов губу раскатывать. Просидеть оставшиеся восемь лет выслуги в каком-нибудь сибирском Зажопинске с непросыхающими офицерами, их страшными как смерть и слабыми на передок женами, комарами размером со снегиря и забитыми бойцами, при этом самому не спиться и не сколоться – уже счастье. Но даже до такой сомнительной радости остается еще пять месяцев. И прожить их нужно так, чтобы и шкуру не потерять, и начальство не разозлить. А учитывая сегодняшние события, с этим есть проблемы.
Накатывались сумерки. Филин приник к окулярам стереотрубы, провел вправо-влево. Железнодорожное полотно, выныривая из-под моста, уходило на юго-запад. По нему установлена граница зоны ответственности и распределены сектора обстрела. За железкой темнеет широкая посадка с густым кустарником, которая перетекает в безлюдный дачный поселок. Дальше, вне зоны видимости, Промзона, за три месяца превращенная бандеровцами в мощный укрепрайон.
До вражеских позиций – восемьсот метров. Дистанция пулеметной стрельбы, для миномета и танка вообще не вопрос. После дебальцевских боев обе стороны ждали наступления противника и активно нашпиговывали нейтральную полосу минами и растяжками. Но жизнь, точнее природа, внесла свои коррективы. Расплодившиеся на безлюдье лисы, зайцы и фазаны, а вскоре и пришедшие неизвестно откуда кабаны быстро зачистили территорию, провоцируя случайными подрывами порой полноценные артдуэли. Да и хозяева домиков с приходом теплых дней часто сюда наведывались, кто вещи забрать, а кто посмелее и безрассуднее – вскопать огород. Так что по молчаливому согласию перелесок и дачи минировать перестали.
Завершив визуальный осмотр местности и убедившись, что существенных изменений нет, Филин в мыслях возвратился к текущим проблемам. Сперва привычно разложил факты по хронологии.
Утром он неожиданно получил сообщение от однокашника из Киева, в котором тот предупредил о готовящемся покушении на командира армейского корпуса. Причем указал, что ликвидацию будет проводить та самая группа, что умыкнула из-под Ростова беглого украинского президента, перестреляв людей Филина.
Если бы не последнее – Филин плюнул бы и забыл, влезать в игры спецслужб и политику, как показал опыт, себе дороже. Он не агент и не охранник, а спецназовец, диверсант, при этом далеко не последний в ГРУ. Но отомстить за своих ребят – дело святое. Потому и сунулся с информацией к батальонному оперу местного МГБ.
Опер поднял его на смех, однако тут же рванул с докладом в Донецк. После чего произошло еще два события.
Перед самым выходом на ротацию в казарме нарик из его взвода предупредил, что на позициях Филина будут кончать. А уже в дороге по радио сообщили, что донецкий комкор генерал Субботин “трагически погиб в Сирии”.
По совокупности ситуация для Филина складывалась, мягко говоря, нехорошая. Опер, чтобы продемонстрировать свою ценность, видно наврал с три короба про свою “сеть агентуры”, потому и приказал Филина устранить. Однако после того как убили Субботина, источником должны заинтересоваться на уровнях совершенно иных. Опер не партизан, спросят – молчать не станет. Так что теперь неясно, что раньше произойдет – смерть от “снайперского выстрела укрофашистов” или вызов в Донецк на допрос.
Местного МГБ Филин не страшился. Поступил он правильно и законно – получив сообщение, передал по соответствующей инстанции. Хотите докопаться до первоисточника, чтобы его вербануть? Флаг в руки, мое дело взводом командовать. Он опасался своих российских коллег.
Уровень происшествия политический, смерть комкора для спецслужб залет не просто серьезный – страшный. Неясно ведь, кто в этой суматохе его доклад придержал, кто наоборот, дал ему ход. А правильно доложить и назначить крайнего – основа работы офицеров любой конторы. Потому шансы на то, что его наградят за разумную инициативу или же просто тихо придушат на знаменитом донецком подвале, чтобы не ляпнул лишнего, оценивались Филином примерно пятьдесят на пятьдесят.
Но проблемы нужно решать по мере их поступления. И первой был сделанный особистом заказ.
Кто будет его ликвидировать, Филин знал. Психованный Болгар, богатырской наружности Вагон и молчаливый Домбай. Эти три ивановских уголовника до его прихода фактически заправляли взводом по тюремным понятиям.
Троица связана темным прошлым, лидера у них нет, а потому справиться с ними не удавалось до его появления никому. Но Филин, после Чечни искоренивший в роте контрачей дедовщину, в считанные дни сумел, выражаясь их же феней, загнать блатоту под шконку.
Вагона, отказавшегося убирать туалет, зажал в угол и показательно при свидетелях отхренячил шваброй. С Болгаром, собиравшим у бойцов дань, тихо пообщался, разбудив его ночью приставленным ко лбу «Стечкиным». Тот на следующий день после ужина сам пришел, предложил нейтралитет. Они в дела взводные не суются, но и он в их «бизнес» не лезет. Филин тогда пожал плечами и предупредил, что на позициях бардака не потерпит. Так до сих пор и жили, но приказ особиста сломал хрупкое равновесие.
Взгляды, оценивающие и прикидывающие, Филин начал ловить от всей троицы с самого момента отбытия. Бойцами ивановские были опытными, опасными. Провернут все так, что комар носа не подточит. Впрочем, для ротного и комбата, ссыльный упрямый ГРУ-шник, отказывающийся гонять мимо своего опорника контрабас – только обуза, так что особо разбираться не будут…
Находиться каждый день в ожидании, когда тебя станут кончать, Филин не собирался. Нужно было решить проблему как можно быстрее. Желательно до утра.