* * *
Городецкий в бессильной злобе наблюдал за тем, как зеленый прямоугольник БТРа исчез под самолетом, вскоре после чего Ил, разогнавшись, поднялся в воздух. На то место где он стоял, опустились два вертолета. По взлетной полосе замельтешили люди, стали подкатывать какие-то машины. Словом, пошла обычная суета по запиранию двери конюшни после того, как украдена лошадь. В этот момент на связи появился Трезор.
Надо ли говорить, что все накопившиеся эмоции Городецкого достались “начальнику гестапо”. Вся вина Трепченко, положа руку на сердце, заключалась лишь в том, что он не позаботился взять с собой средства связи, способные работать на борту вертолета, что и обеспечило Шульге критические пять минут форы. Но поиск крайнего и назначение виноватого – любимая национальная игра. Городецкий орал, Трезор неловко и туповато оправдывался.
После того, как был соблюден ритуал, а негативные эмоции выплеснуты, Городецкий приказал группе не дергаться и ждать на аэродроме пребывая в полной готовности. Сам же занялся розыском летящего в украинском воздушном пространстве борта. И не Сессны или Кукурузника – а внушительного Ила. Оказалась – задача не из простых.
Надо отдать должное новому помощнику, ситуацию он пробил за двадцать минут и дал полный расклад.
– Это спецрейс, – доложил помощник. – Заказан у командования ВВС одной из спецслужб. С Генштабом план полета был согласован заранее, через одного из первых заместителей. Тут никакого криминала – нормальная практика. Правда, в управлении логистики Воздушных сил горючее выделять не хотели, так заказчик дал сверхлимитное. Оплачено компанией… Самузуру Юкрейн… – перехватив ухмылку Городецкого добавил. – Я так понимаю, это название вам знакомо.
Городецкий абстрактно кивнул.
– По докладу из Краматорска приняли на борт трофейный БТР-80, сейчас находятся в воздухе, – завершил помощник.
– Куда они направляются?
– В Киев, суда по полетному плану.
– А могут изменить маршрут?
– Теоретически, да. Военные часто для своих нужд объявляют об аварийной посадке и садятся там, где хотят…
– А практически?
– Вряд ли. Сейчас не тринадцатый год, ПВО работает как положено. Там уже включили радары, так что в ближайший час самолет будет как на ладони даже если экипаж сымитирует отказ бортовых систем опознавания. Какие еще вопросы, Виктор Андреевич? Людей на совещание приглашать? С утра было назначено…
– Конечно. Пусть собираются. Дайте мне пять минут.
Оставшись в кабинете один Городецкий еще раз обдумал всю ситуацию. Попытаются уйти из страны? Вряд ли. Со вчерашнего вечера Шульга и его люди действуют предельно нестандартно, стало быть, у них приготовлен очередной непросчитываемый вариант. Не исключено, что они таки приземлятся там, где их в самом деле меньше всего ожидают. То есть в Киеве.
Городецкий связался с директором СБУ, коротко изложил ситуацию.
– Дай готовность службам охраны всех военных и гражданских аэродромов, особенно Борисполя и Жулян. Там, где сядут, пусть их заблокируют, наружу не выпускают и ждут.
– Понял, сделаю!
Самолету до Киева часа полтора, прикинул Городецкий по карте. Совещание можно провести минут за пятнадцать. Если вокруг идиоты, а единственные толковые люди в команде решили затеять свою игру… Дело даже не в том, что они вывезли из промзоны, хотя и в этом тоже. Гораздо важнее – доверие. Не как моральная категория, а как рабочий инструмент. В такой ситуации, если хочешь сделать все хорошо – то делай сам. Да и вообще, нужно прекращать эту дурацкую практику бесконечных и бессмысленных посиделок, которые запросто заменяет рабочий чат.
Городецкий покинул кабинет и пошел по короткому коридору, где его ждали новые дела и обязанности.
* * *
Грузовой отсек военного транспортника выглядел изнутри как обычный металлический ангар. Разве что внутренности поухоженнее, на стенах тут и там набиты трафаретами какие-то предупреждающие надписи, да откидные кресла по боковинам. Ну и гул с тряской, конечно.
С набором высоты в отсеке начало холодать. Назгул деловито посмотрел на часы и, увлекая за собой Варяга, целеустремленно зашагал в носовую часть. БТР занимал от силы четверть свободного пространства, боковой люк был откинут. Шульга забрался вовнутрь, отодвинул примостившегося бультерьера, сел, опираясь спиной на денежные брикеты. Рядом, в точно такой же позе, с отрешенностью профессионального военного дремал Филин. Кто он? Ценный свидетель, временный союзник или притихший до удобного случая враг? Трудно пока сказать, в ближайшие часы все станет на места. А этот вот точно друг…
Бультерьер ухитрился незаметно подползти, и положил ему лобастую голову на колени. Шульга почесал за ухом, пес, не открывая глаз, замурчал, как кот.
Так бы и с Городецким, подумал Шульга, почесал – замурчал. Но, похоже, не выйдет. Из кабины пилотов примчался, как ужаленный, бортинженер, и рассказал, что на земле полный шухер, а в Краматорск по их душу прилетели две вертушки “то ли с Альфой, то ли еще с какой-то Каппой”. Так что похоже, что на них объявлена охота посерьезнее той, на какую они рассчитывали.
Перед глазами Шульги пролетел весь сюрреалистически-безумный сегодняшний день: бункер лутеров, найденный клад, бой, погоня и, наконец, полет. Он и сам не заметил, как задремал.
– Диверсанты, подъем!!! – проорал над ухом Варяг.
Шульга вздрогнул, открыл глаза. Машинально посмотрел на часы – минут двадцать перекемарил. Рядом, точно также автоматом отметив время, разминал ноги Филин.
– Что? – спросил Шульга у Назгула.
– Все в порядке! – ответил новозеландец. – Эквипмент готов к юзованию. Ну, в смысле, оборудование готово к использованию, – пояснил он отдельно Филину.
– Так что, начинаем? – спросил Варяг.
– Давайте! – согласился Шульга. – Я сейчас переговорю с экипажем и подсоблю.
Бультерьер собрался было за ним увязаться, но Шульга строго указал пальцем на колесо БТРа:
– Сидеть!
Пес ворчнул, но послушался. Переживет, а вот летчики – народ нервный, незачем их пугать боевой собакой.
Шульга прошел по отсеку, открыл дверь в кабину.
У пилотов, как водится, стоял плотный мат. Что в эфире, что между собой они обычно общались с использованием емких и экспрессивных выражений, так что стороннему человеку могло показаться, что здесь с секунды на секунду начнется драка.
Не обращая ни малейшего внимания на нервно-рабочую атмосферу (с военными он летал часто и к такому давно привык), Шульга протиснулся мимо стоек к левому командирскому креслу.
– Ну что, делаем все, как и договорились?
– Стремно! – честно признался видавший виды майор. – На нас разве что истребители напустить не грозятся. Под таким прессингом и в четырнадцатом над сепарами не летали…
– У тебя же письменный приказ на руках!
– Приказ – бумажка! Ты как будто в армии не служил. Как обычно, назначат крайними летунов, и хрен потом что докажешь!.
– Значит так! – сказал Шульга. – Вот вам за дополнительный риск, разделите, как сочтешь нужным. – Он достал из сумки и бросил на колени подполковнику увесистый прозрачный пакет с долларовыми пачками. – Здесь сто тысяч. А то, что тебе обещали раньше – тоже получишь. Но после посадки…
Командир, под внимательными взглядами мигом умолкнувших членов экипажа, засунул пачку себе под кресло, и, больше не тратя время на пререкания, начал отдавать команды.
Деньги, они как рычаг, подумал Шульга. При правильном упоре очень облегчают работу, а порой и позволяют сдвинуть с места совсем непосильный груз.
– Порядок! – прервал философские размышления командир корабля. – Давай, спускайся в отсек. Как отсигналите по готовности – сразу же начнем сбрасывать высоту!