* * *

Копы и «частники» действовали чётко и слаженно. Получив сигнал вип-клиента, уже через восемь минут с двух сторон примчались к подъезду. Вошли, взлетели втроём наверх. Полномочия разделили по плану взаимодействия. Старший охранник открывал дверь ключом (договор с клиентом предусматривал такие права), а его напарник и полицейский страховали, приготовив оружие — у частника травмат, у копа АКСУ.

Дверь раскрыли сильным ударом, ринулись внутрь, но резко остановились, скучившись на пороге.

В прихожей, закрывшись мужчиной, женщиной и ребёнком словно живым щитом, стояли двое в комбинезонах электриков. Оба в чёрных масках. Они приставили к головам жертв стволы пистолетов, удлинённые глушителями.

— Всем стоять! Оружие на пол! Иначе открываю огонь!

Жёсткий голос принадлежал бандиту, удерживающему ребёнка. Девочка, лет семи, отметил старший охранник, который до пенсии служил в антитеррористической группе. Бандит был ростом под два метра, а рядом с ребёнком казался и вовсе огромным. Старший, дав ему рабочее прозвище «Шкаф», оценил шансы силового решения и признал их равными нулю. Если не минусу. Он осторожно, двумя пальцами, взял травмат и опустил его на паркет.

— Остальные!!! — рявкнул бандит.

Второй частник и полицейский повторили действия старшего.

— Ногами к стене стволы откинули, а сами легли мордами в пол!!! — заорал Шкаф.

Обезоруженная группа безмолвно выполнила приказ.

— Так! — сказал Шкаф. — Мы сейчас уйдём. Если все нормально, то терпил у подъезда бросим. Трупы нам не нужны. Своих внизу оповестите. Если дёрнутся — всех положим.

Показав террористам ладони «я не представляю угрозы», полицейский вытащил рацию и скомандовал немного дрожащим голосом.

— В квартире вооружённые люди. Взяли хозяев в заложники. Сейчас будут выходить. Обещают сохранить жизни… Пусть выходят, ничего не предпринимать.

— Принял! Пусть выходят! — через несколько секунд, зашипев, ответила рация.

— Все, двинули! — скомандовал Шкаф.

Два бандита и три заложника плотной группой начали спускаться по лестнице.

* * *

Держа «на стволах» заложников, они спустились на первый этаж и замерли на выходе из подъезда.

Шульга контролировал Леру и Лесникова. Ему не нравилось все то, что сейчас делал Ричер. Положа руку на сердце, операция организована была предельно бездарно, но командир, отдавая себе отчёт, что все пошло по пизде, вместо того чтобы с порога пристрелить объект и уйти, с тупым упорством продолжал обставляться под ограбление. Они прозевали приезд невестки, не учли, что Лесников может каким-то образом подстраховаться от нападения, и вот результат. Теперь им приходится уходить, прикрываясь женщиной и ребёнком, чьи жизни подвергались смертельной опасности. Ведь в такой ситуации достаточно случайного выстрела, и дело закончится страшной кровавой баней. Но даже если все сложится, худо-бедно, без жертв, ребёнок на всю оставшуюся жизнь получит тяжёлую психотравму.

«И пусть кто-то из украинских военных попробует стрелять в своих людей, российские военные будут стоять позади людей, не спереди, а сзади» — это сказал не кто-то, а вражеский президент. Докатились, бля, ликвидаторы! Однако Шульга молчал. В критической ситуации нет ничего страшнее, чем начать обсуждать решения или же не исполнять приказы. Все сложилось как есть, и с этим ничего не поделаешь. Теперь им нужно просто уйти.

Ричер тихо произнёс в рацию:

— Мы готовы. Как увидишь, что выходим, сразу же подъезжай.

И открыл дверь, выставив в проходе ребёнка.

На улице было уже темно. Дождь усилился и падал на асфальт частыми каплями. Мокрые охранники у подъезда укрывались за своими машинами, используя их как защиту. Один гражданский с травматом, угрозы не представляет. А вот полицейские вооружены «ПМ» и «Ксюшей»…

Ричер с девочкой вышли под козырёк подъезда, вслед за ними Шульга вытолкнул наружу полковника и женщину. Две группы вооружённых людей остановились, молча оценивая друг друга. Через секунду-другую между ними, сделав крутой вираж, втиснулся белый фургон.

— Бабу оставь, мужика внутрь! — скомандовал Ричер.

Шульга с огромным облегчением отпустил Леру, втолкнул в отъехавшую дверь «фольксвагена» Лесникова, забрался сам. Вслед за ним в машину запрыгнул и Ричер.

— Перед, уходим!

Еврей рванул.

Машина, визжа покрышками, стала набирать скорость.

Одновременно Ричер развернул Лесникова лицом к открытой двери и выстрелил три раза подряд в затылок полковнику.

У тела, упавшего в лужу, почти не было головы.

Вдалеке послышалась короткая очередь, что-то стукнуло по корме. Вероятно, по колёсам стреляли, хотели остановить. Но это было уже не важно.

Ричер задвинул дверь, отрезав находящихся в салоне от уличных шумов.

— Отрываемся!

Машина скатилась вниз по брусчатке крутого спуска на Бассейную. Нарушая все правила, пересекла поток, идущий от бульвара Леси до Бессарабки, и рванула по Эспланадной, мимо стадиона в сторону Протасова Яра.

— Все вроде! — сказал Еврей после того, как они, остановившись в тихом месте, сменили номера и содрали с бортов маскирующие наклейки. — Машина засвечена, будем жечь, командир?

— Нет! — подумав, ответил Ричер. — Это тебе не «Следствие ведут знатоки». Дождь на улице, целиком не сгорит. К тому же мы в городе. Посреди ночи на пожар тут же всякие МЧСы прискачут, потушат, начнут копать.

— Так что — просто бросим?

— Отдашь тому, у кого забирал, пусть на место поставит.

А вот это решение было, похоже, верным. Где надёжнее всего спрятать лист? Конечно, в лесу. Фургон взяли из «вещдоков» с частной штрафплощадки по поддельным бумагам «на следственный эксперимент». Если его вернуть, то тамошняя охрана шум поднимать не станет. Они там бухали, с хозяевами согласовывали в телефонном режиме. Человека, который представился следователем, сто пудов не запомнили. Ночью в дождь и вовсе ничего не увидят…

— Все, операция закончена! — сказал Ричер, коротко доложившись по телефону. — Ласка уже дома. Вы тоже по квартирам разъезжайтесь и сутки сидите тихо как мыши. Послезавтра в семнадцать — общий сбор на базе. Разбор полётов и пряники. Всем спасибо!

Они, как могли, затёрли все отпечатки, скинули форму электриков, упаковали по сумкам оружие и шмотье. Еврей сел за руль и уехал. Ричер, забрав самый тяжёлый баул, молча растворился в дожде. Шульга и Шаман, закинув сумки на плечи, прошли несколько кварталов и начали тормозить такси.

Только в старом задрипанном «ланосе» с громыхающим шансоном, когда потихоньку начал снижаться адреналин, Шульга, расплачиваясь, заметил, что где-то здорово раскровянил ладонь — так, что даже лоскут кожи содрал.