Краматорск, городская прокуратура. Суббота, 29 июля, 09:30

Последний час по всем новостям беспрерывно гнали информацию про арест Януковича, и Таращенко встретили в городской прокуратуре как космонавта, только что прибывшего с орбиты. Здешний главный тут же пригласил его в кабинет. Угостил кофе и, вежливо расспрашивая о столичных делах, поинтересовался, чем может быть полезен.

Таращенко допил растворимую гадость, попросил пустой кабинет и ещё предупредил, «чтобы сотрудники, по возможности, не мелькали». Его просьбы были исполнены с тщательностью военного приказа. Когда он спускался вниз, к выделенному дежурному «офису», на стене которого висела ужасная репродукция Пикассо, коридоры прокуратуры как вымерли.

Он зашёл, огляделся. Спрятал в шкаф рабочую сумку, на стол выложил только необходимое — текст подозрения и постановление об аресте. Подготовившись к «приёму», набрал Барыгина.

— Поздравляю, Богдан Геннадиевич! Чистая операция!

— Да ладно, Руслан, не звезди! Автозак прибыл уже?

— Вроде нет…

— Вроде-володи! Уточни, чтобы Велецкого сразу же и забрали.

Автозака во дворе не было. Таращенко снова набрал Барыгина, но тот сбросил звонок. Со второй попытки важняк его обматерил, продиктовал номер старшего караула и отключился. Таращенко дозвонился до мента, который, как выяснилось, приехал десять минут назад, но почему-то не в прокуратуру, а в СБУ, и переезжать без команды отказывался наотрез. Пришлось добывать телефон дежурного по горотделу, объяснять, кто он такой и чего хочет. Дежурный проверился через прокурора, согласовал со своим начальством, только после этого дал команду автозаку на выезд.

Наконец все было готово. Получив подтверждение, что Велецкого уже повезли, Таращенко сел за стол, настраиваясь на работу.

В том, что Велецкий причастен к убийству полковника из разведки, не было ни малейших сомнений. Таращенко был опытным дознавателем и видел по материалам, что здесь нет никакой ошибки. Смущало другое. Именно Велецкий доставил в Краматорск беглого президента. Но шефы его, Таращенко, руками собирались этот факт утаить. Ох и скользкое это дело… По-хорошему нужно было аккуратно устраниться под каким-то предлогом. Но ведь не простят… А кому он нужен вне привычных стен прокуратуры?

Впрочем, ладно. Злодей — не человек, а объект. У каждого из них всегда находятся тысячи объяснений своей невиновности, непричастности и пушистости. При этом все они врут. Этот к тому же вообще атошник, а они все как один долбанутые психи, но считают, что все им кругом должны… Да и, если подумать, он же подозрение ему объявляет вполне законно. В рамках дела и своих полномочий. А экс-президент — это политика. Не его, Таращенко, ума дело.

Дверь открылась, и люди Минеева, спросившись, завели арестанта. В кабинет вошёл суровый уставший парень. Он спокойно глянул на Таращенко, и от этого взгляда прокурора передёрнуло. Перед ним стоял не какой-нибудь атошник с посттравматическим синдромом, а настоящий киллер. И он был реально опасен.

«Ну что же, быстрее покончим с этим», — подумал Таращенко. И приступил к работе.

— Велецкий Сергей Богданович… вам объявляется подозрение по статье 115 Уголовного кодекса Украины, часть вторая… Ввиду особой тяжести совершенного преступления принято решение удерживать вас под стражей до тех пор, пока суд не изберёт меру пресечения. Вы понимаете суть подозрения?

Велецкий молчал. Но в его отсутствующем взгляде сквозила уверенность человека, который знает, что через некоторое время его ситуация разрешится. Так спокойно обычно вели себя те подозреваемые, которые успели до задержания кому следует «занести» и ждали указующего звонка.

— Ладно! Не желаете говорить? Подписывать, я так понял, тоже ничего не станете? Но это не важно. Уведите! — скомандовал он охране. — И, Велецкий, — добавил скорее для того, чтобы погасить собственный страх, — не вздумайте делать глупостей. Конвою дана команда в случае попытки к бегству, с учётом вашей особой опасности, сразу же открывать огонь. Они это сделают, можете мне поверить.

Арестованному надели наручники и увели во двор. Ну все. Дело сделано. Осталось откнопить следственное действие в ЕРДР, а дальше пусть харьковские разгребают…

Не скрывая облегчения, Таращенко набрал шефа.

— Иван Алексеич! Все, объявлено подозрение, увезли. Мне что, дальше с Барыгиным работать?

— Нет! – сказало начальство, устало-сдержанно похвалив. — Они там без тебя справятся. Ты езжай отдохни, а потом вместе в Киев вернётесь. В понедельник приказ подпишем.

Обидно было, конечно, что его оставили за бортом главной следственной группы. Но в должности утвердят, а это уже хорошо.

Он поднялся наверх и узнал у прокурора, где тут поблизости есть отель.

Гостиница оказалась, даже по киевским меркам, вполне приличной. Номер тихий и уютный, кровать двуспальная. В другое время нашёл бы с кем на неё завалиться, но сейчас не было сил не то что искать партнёра — просто раздеться.

Таращенко сообщил дежурному в Генпрокуратуру, в каком номере остановился, поставил будильник и переключил айфон в режим полёта. Нужно хоть чуть-чуть поспать, а кому он срочно понадобится — найдут.

Краматорск, горотдел СБУ. Суббота, 29 июля, 10:00

Городская управа краматорского оплота нацбезопасности напоминала растревоженный улей. Такого ажиотажа здесь, пожалуй, не было с 2014 года, подумал Ричер, когда это отдельно стоящее здание, окружённое бетонным забором, захватили вооружённые «ополченцы». Сейчас обошлось без выстрелов, а штурмовать здание пытались вполне мирные репортёры.

Вдоль дороги, беспардонно загораживая проезд, приткнулось два фургона с логотипами центральных каналов. Третий парковался, мешая техникам тянуть свои провода. За телевизионщиками хмуро наблюдали выставленные у главных ворот суровые воины в полной полевой снаряге. Вокруг них толпилось десятка два журналистов, которые за неимением иных сюжетов сосредоточили внимание на живописных привратниках.

Ричер припарковал свой «крафтер» в сторонке, чтоб не отсвечивать, и аккуратно, дабы не угодить лицом в кадр многочисленных камер и телефонов, протиснулся сквозь толпу. Пропуск столичного управления подействовал безотказно. Дежуривший за калиткой охранник, изучив ксиву, запустил его внутрь.

Двор управы был забит разнокалиберными машинами, по номерам которых можно было изучать географию Украины. Похоже, что к утру не нашлось в их системе начальника, который бы не прислал своего эмиссара. Всем хотелось если не искупаться в лучах очевидной славы, так хотя бы раздобыть полезную информацию.

Но все эти ритуальные пчелиные танцы интересовали Ричера в последнюю очередь. Вытянуть Шульгу — и век бы этих с их подковерными играми не знать и не видеть.

Пока искал во всеобщем хаосе хоть кого-то, кто мог обладать информацией, отзвонился Варяг.

— Мои на аэродроме. Говорят, что спецура твоего хлопца до утра у себя держала.

Ричер тихо и смачно выматерился. Стало быть, все это время Шульга был там.

— Пропуск сделаешь? Выезжаю!

— Да не спеши! Час назад вывезли. На чёрном «вито». Куда — никто не здесь знает.

— Понял. Ну, что пробьёте ещё — сразу свяжись!

— Плюс!

Ричер наконец-то разыскал кабинет, в котором было устроено что-то вроде центра межведомственных коммуникаций. Проще говоря, трое или четверо местных отвечали на звонки и вопросы «пришлых». К счастью, во всех подобных заведениях главное — пробиться вовнутрь. Человека, идущего по коридору не под конвоем, в таких закрытых конторах все подсознательно воспринимают как своего.

Ричер уверенно зашёл в кабинет, сразу же обратился к тому, что стоял поближе.

— Я из пятой опергруппы. На усиление. Где террорист, которого взяли? — Дежурный устало поднял глаза.

— Да кто его знает. Брали ж не мы, а харьковские.

— Куда его отвезли?

— Сюда уж точно не привозили!

— Как не привозили? Привозили! — неожиданно вмешался второй. — Это же за ним автозак приезжал.

— Не знаешь — молчи! Этот автозак к нам приехал, но не по адресу. Почти сразу прозвонили из прокуратуры, я его туда и направил. В прокуратуре твой террорист.

— Как туда позвонить?

— Все номера на столе, под стеклом.

Ричер склонился над списком, провёл пальцем, нашёл нужный номер и набрал его, используя внутренний телефон. Дождался ответа, представился.

— Да был такой, — ответил прокурорский дежурный. — С ним провели следственные действия, потом сразу же увезли.

— Куда?

— Я не в курсе. Работал ваш киевский прокурор. Тоже убыл, почти сразу.

— Андрей? Калюжный?

— Нет. Другой. Представился как Таращенко.

— Ой, блин! Опять все в главке попутали. Этого я не знаю… А мне нужно срочно вещдоки ему передать и документы… Телефончик не дашь?

— Записывай.

Этот Таращенко работал с Шульгой! Наконец-то появилась хоть какая-то ниточка. Ричер тут же набрал продиктованный номер, прикидывая на ходу, что будет парить этому прокурорскому. Телефон вне зоны… Они что, сговорились, бля?!!

Он тут же перезвонил в прокуратуру, уточнил номер — все правильно, и другого киевский гость не оставлял. Куда уехал — тоже никому не сказал. Одна зацепка — он из Генеральной прокуратуры. Но при отсутствии связи с киевским начальством этой информации грош цена!

Итак, что же у нас есть? Фамилия, номер телефона и… автозак.

— А номер ты случайно не зафиксировал? — поинтересовался он у дежурного.

— Охрану на въезде спроси. Они всех, кто вовнутрь въезжает, в своём журнале отмечают. Ну и камера там стоит.

Ричер метнулся на пост, списал из журнала номер. Ну, уже что-то… Он связался с базой, дал запрос на пробивку, а заодно и на геобиллинг прокурорского телефона. Глядишь, что и выплывет. Дальше будет нужна разведка.

— Варяг!

— На дроте!

— Короче, я пробил. Моего Шульгу, судя по всему, из прокуратуры вывезли автозаком.

— Куда?

— А вот хрен знает! Нужно искать.

— Выехали когда?

— Час-полтора назад.

— Номер машины есть?

— Да, я записал.

— Ну вот, это уже нормуль. Вот что, греби на базу, бери своих. Я придам ещё пару моих ребят, резко объезжайте все блокпосты вокруг города. Они ж не по воздуху улетели, а ментовские передвижки у нас не каждый день челночат, хоть кто-нибудь, да запомнил. Узнаешь, по какой дороге поехали — маякуй. Догоним — решим вопрос.