* * *

Слава Богу, что в делах гражданских «местный контакт» разбирался, в отличие от армейских. С ходу пробил вышедшую с аэродрома скорую, связался с кем нужно и уточнил, что раненых отвезли в Третью городскую больницу. Вообще-то, и не было вариантов, потому что только там имелась с недавних пор современная, оснащённая по последнему слову реанимация и полный комплекс всяческой диагностики.

Ричер, пока добирался до места, хоть ехать было почти рядом, два раза встретил несущиеся, словно в жопу ужаленные, машины — одна с местными, вторая с харьковскими номерами. Намётанным глазом распознал в седане «рено» и «субару»-универсале оперативные автомобили — или УБОПа, или же СБУ.

У больницы тоже было не все в порядке. У главного подъезда стоял чёрный микроавтобус «мерседес вито» — сто пудов эсбеушный. На входе торчало туловище с автоматом наперевес и в защите, которая могла выдержать атомный взрыв. Ух ты, ах ты, все мы космонавты… Ричер чуть подумал над ситуацией и решил всё-таки сделать вызов.

— Простите, что раньше времени. Есть информация?.. Понял, не дурак… Да, нашёл. В третьей больнице. Тут уже охрана из СБУ. С ними мне контактировать?.. Понял… А что случилось?.. Понял… Как выясню, сразу же доложу!

Ричер, не сбавляя скорости, вроде мимо и ехал, проскочил мимо входа и, сделав круг в два квартала, подобрался к задним воротам.

То, что рассказали из Киева, порождало больше вопросов, чем давало ответов. По их информации, полученной через военных, Ан-2 действительно приземлился на Краматорск. Там его встретил разведвзвод тридцать третьей бригады и подразделение СБУ, но не местное — левое. Прибывшее только вчера «для выполнения поставленной задачи». Дело обычное, кто только и зачем в АТО по секретным делам не ездит. Задавать вопросы не принято, у всех работа своя. Да только вот эта залётная спецура как-то подозрительно лихо перетянула на себя всю инициативу по приёму и окучиванию нежданных гостей. Их старший услал с полосы разведчиков и роту охраны. Затем прибывших, а значит, и тушку Овоща, на свою базу забрал, после чего наглухо закрыл всю информацию так, что, невзирая ни на какие усилия, к ней пробиться не удалось. «Разве что Первого не будили, — честно доложилось начальство. — Но все глухо как в танке».

Чтоб они в своём СБУ в четырнадцатом так секреты хранили, подумал Ричер. Единственную зацепку, правда, Киев ему все же дал. Разведчики, покидая аэродром, с какого-то перепугу чуть не под стволами прихватили с собой и лётчиков, о чем совсем недавно доложил по своей линии их комбриг.

Тридцать третья бригада? Там же вроде Петро командует! А вот это уже творча вдача. С ним, спина к спине, от сепаров отбивались под Дмитровкой, дожидаясь подмоги. С тех пор у них продвижение по службе пошло. Только вот Ричеру, после дурацкого залёта, командная карьера накрылась тяжёлым латунным тазом, а боевой товарищ уже одной штаниной в генеральских лампасах.

Телефон не поменялся, и Петро отозвался сразу — несмотря на ночное время, явно не спал.

— Да, летунов привезли хлопцы, — рассказал комбриг после коротких ритуальных приветствий, даже не удивившись вопросу. — Варяг, комвзвода, с ними, оказалось, знаком… Спецура попробовала на понтах залупиться, но с разведкой не поспоришь.

— Могу пообщаться?

— Да нет проблем. Прямо сейчас?

— Смотря где они… — штаб бригады располагался в Часовом Яре, до которого около часу езды через три очень бдительных блокпоста.

— На «Славкуре» сидят.

А вот это нормально. Санаторий «Славянский курорт», облюбованный рядом подразделений, был почти что под боком — Краматорск и Славянск слиты в агломерацию.

— Да, я рядом, минут через двадцать там буду.

— Номер машины скинь, я охрану предупрежу. Дорогу знаешь? Ну вот и славно. Будешь у меня — заезжай.

— Плюс!

— Плюс!

Отлично. Хочется надеяться, что лётчики прольют хоть какой-то свет на сложившуюся ситуацию. Но сперва нужно проведать раненых. Которых охраняет спецура. И скорее всего, судя по бойцу на входе, не охраняет, а сторожит.

Оставив машину на безопасном удалении от объекта, Ричер с деловой мордой пехотного офицера потопал на задний больничный двор. Точно, у спецуры аврал и бардак! На центральном входе целый Робокоп выставлен, а с тылов, откуда, скорее всего, можно ждать любого сюрприза — ни души, только медработник какой-то топчется. Стало быть, и дорога открыта, и язык из местных имеется.

Медработник оказался толстячком-санитаром в сальном халате. Выскочил явно на перекур, однако своего табака по ночному времени не имел и оглядывался по сторонам с хитрым видом опытного «стрелка».

— Извиняюсь, закурить не найдётся?

Ричер молча достал располовиненный «Кент», раскрыл пальцем, протянул пачку.

— Две бери! На дежурстве?

— Ага! Благодарю!

По словечкам — из городской шпаны, но не местный. Значит, жаться не будет, все, что знает, расскажет.

Как и на аэродромном КП, дорогое по здешним меркам курево сработало безотказно.

— Слышь, я со светлодарки приехал. Тут наших хлопцев раненых привезли, командир отправил узнать, что и как.

— А, так это твои тут накуролесили? Ну, вы там все шизанутые…

— Оба-на! Что случилось?

— Та ты шо! Тут такой шухер был! Сперва на реанимобиле привезли троих военных откуда-то — девку, мужика с простреленным плечом и третьего, у него пуля в животе. И не просто привезли, а с охраной. Это точно твои?

— Мои! Точнее не бывает! — не скрывая радости ответил Ричер. Значит, Ласка тоже свинтила… Теперь оставалось выяснить судьбу Шульги и, конечно, груза. Ну да ладно, проблемы будем решать по мере их поступления.

— Ох твои и устроили!

— Что такое? Опять нажрались? Так ты скажи, в какой они палате, я быстро разберусь!

— Какая, в жопу, палата!? Девка и раненый двух охранников разоружили, связали и в подсобке заперли, со швабрами и халатами. Никто ничего не знал, пока вторая бригада из ментовки не прибыла. Того, что в реанимации, охранять. Своих не нашли, связи нет, пошли мелким чёсом больничку шухерить. Их там и сейчас шо муравьев.

— Это ж залёт, бля! — Ричер, напрягая все свои актёрские таланты, как мог, изобразил командирское охренение. — Ну и что дальше было?

— Та не кажи, все как в кино! Поки тех беглых по больнице шукали, они у ментов машину угнали и свалили отсюда… Алет, конечно. Не, ну если тебе нужно с их старшим поговорить, так я давай проведу…

— Да не, ну нах. Пусть теперь командир сам разбирается. Я замполит, моё дело маленькое, проверил-доложил… Слушай, я поеду, наверное. А ты не говори никому про меня. Бо не отцепятся, до утра заставят протоколы писать… А сигареты — все забирай, брат!

Санитар принял протянутый «Кент» и кивнул, соглашаясь с аргументами собеседника. «Любовь» военных к бумажно-протокольным делам ни для кого не секрет.

— Так, ладно, а с тяжёлым там что?

— Прооперировали. Я его сам на МРТ катал. Хирург сказал, что пуля в позвонке застряла, вынимать не рискнул.

— И что МРТ?

— Да хер знает. У нас тут нейрохирург из Киева, волонтёр. Так Цыганенко, ну тот, что оперировал, сразу его разбудил. Он посмотрел. Говорит, точно, пуля в позвоночнике. Нужно срочно везти на операцию в Киев, а лучше в Днепр, в «Мечку». Они часто осколочно-пулевые оперируют, поэтому там опыта больше. А у нас, сказали, ещё дня три, и все пиздец, в лучшем случае ноги отнимутся.

А вот это уже ойбля, подумал, прощаясь, Ричер.

Палату, в которой лежал под аппаратом Еврей, охраняли почище президентских апартаментов. В коридоре толклось четверо, в предбаннике — двое. В сам бокс, отделённый матовым полупрозрачным стеклом, доктора военных не допустили — санитария.

Однако есть у постсоветских, даже загранично оснащённых больниц, один небольшой изъян. Облздравы повсеместно не жалели денег на герметичные пластиковые окна, но при этом отчаянно экономили на климат-контроле, так что в наглухо закупоренных маленьких помещениях летом очень жарко и нечем дышать. По этой причине одну из створок окна реанимационная сестра, чтобы не перегреть больного, оставила приоткрытой.

Именно эта створка медленно потянулась вовнутрь, пропуская в неосвещённый бокс огромную, но при этом совершенно бесшумную тень. Ричер, забравшийся по стене на третий этаж, замер у дальней стены. Чуть постоял, убеждаясь, что вооружённая до зубов охрана кемарит на стульях, и подошёл к кровати.

Еврей тихо и ровно дышал. Уши его, казалось, ещё больше оттопырились, чем обычно, и стали мутно-прозрачными, словно из воска.

— Держись! — прошептал Ричер, взяв за руку паренька. — Ща мы тут разберёмся, и я вернусь.

«Крафтер» оказался не заперт. Старею, подумал Ричер. Угнать местные не угонят, но салон могли обшмонать. Он запрыгнул за руль, вставил ключ и уже собрался заводить машину, как спиной почуял, что в салоне он не один. Ричер медленно и плавно, стараясь не светить силуэтом на фоне лобового стекла, начал наклоняться, типа что-то выронил на пол, одновременно двигая руку к набедренной кобуре. Но через полсекунды выпрямился и громко, с явным облегчением процитировал:

— Говорит он, — вижу я: Лебедь тешится моя!

* * *

— Та они как дети, командир! — радостно стрекотала Ласка, завершая длинный рассказ. — Я чуть секса поддала, расслабились, как коты мартовские. Первого на ствол взяла под реанимацией, нашла подсобку, затолкала, упаковала. Второго прихватили с Шаманом, и туда же. Дождались, пока другая группа приедет, чтобы на выходе не пересечься, взяли у них машину, отогнали за километр, а сами вернулись, бо ситуация непонятная. Стали место искать для наблюдения, а тут твоя машина стоит. В ней решили и подождать…

Ричер крутил баранку, Шаман, как всегда, сопел, сжимая конфискованный у охранника автомат. До Славкура оставалось минут десять езды.

— Все ОК! Сейчас лётчиков расспросим, они после вас с аэродрома уехали. Может, знают, куда повезли Шульгу. А вообще, тут, похоже, против нас всерьёз какая-то контора работает. Замутки не детские. Даже начальство не в курсе. Хотелось бы знать, какой пидорас за этим стоит.