Совские пруды
Сергей, оглушенный, открыл глаза. Навел резкость, поднял голову. Встряхнулся, избавляясь от звона в ушах. Осознал произошедшее и мысленно перекрестился.
Он опередил пассажира на какую-то долю секунды. От ножевого удара ствол дернулся в руке у незнакомца, и предназначенная Сергею пуля пробила левое боковое стекло. Большой калибр, тупой нос — дырку в кулак оставила.
А вот противнику, в отличие от Сергея, не повезло. Мужик, волчара в лоховской шкуре, сидел, безвольно откинувшись. Открытые глаза таращились в потолок. Сергей остановился, включил свет в салоне, осторожно тронул рукой. Скрипнул зубами. Двухсотых он за войну навидался. Некоторые были его работой. Только не в мирном Киеве
Звон в ушах затихал. Самое время прикинуть, как дальше жить и что делать. А думать нужно было быстро, пока не выветрился из крови адреналин и не навалилась «лучшая подруга» воинов и спортсменов — послестрессовая апатия.
По закону следует, конечно, тут же набрать новомодный полицейский номер 102 и честно доложить под запись, что он, Велецкий Сергей Богданович, подвозя незнакомого попутчика и почти добравшись до места, под угрозой со стороны оного посредством короткоствольного нарезного оружия, действуя в пределах необходимой обороны, вштырил злодея разрешенным ножом, тем самым доведя его до состояния трупа.
Тут вроде бы и сказке конец. Приедут, похлопочут, свезут тело в морг, снимут показания. Месяцок потягают на допросы, установят личность покойного, после чего гуляй Вася. Так, да «трішечки» не так.
Реформы реформами, только вот как не любила так и не любит хозрасчетная киевская Фемида законопослушных, но при этом неплатежеспособных граждан. Поэтому на вызов приедут не новые копы, а ушлые районные опера. Из тех, что, дав на лапу кадровикам, скатались по командировке на «отработку мероприятий» под мирный Изюм или Волноваху, пошмонали несколько ночей волонтерские бусы, оформили одно-два изъятия, получили корочку УБД и теперь спокойненько живут и работают, «как раньше», не опасаясь люстрации.
Эти разбираться не станут. Для начала упакуют на семьдесят два часа по подозрению в умышленном убийстве. Пока он будет сидеть, а следственный судья, районный прокурор и назначенный государственный адвокат определять меру пресечения в виде содержания под стражей, пробьют его «Исудзу». Который без техпаспорта и регистрации, с левыми номерами, и вообще давно утилизирован где-то в Польше или Литве. Выдвинут версию «сведение счетов». К вечеру, если не забухают, вытянут из компьютера админпривод — прошлогоднюю драку в метро с двумя оборзевшими сепарами. Это называется «характеристика подозреваемого». На следующий день, протрезвев, чтобы закрепиться, по месту регистрации подозреваемого проведут обыск. И там, в квартире, обнаружат пару запасенных на всякий случай гранат. Накопав таким образом «доказуху», сотворят кучу бумаг. Протоколы, ответы на запросы и выписки следак отнесет прокурору, тот выложит их на стол перед судьей — и готово дело. «Стаття 115. Умисне вбивство. Карається позбавленням волі на строк від семи до п’ятнадцяти років».
После этого покатится, разгоняясь, тупой и тяжелый каток правосудия. Его продержат минимум полгода в СИЗО, убийство не повесят конечно, но впаяют условный срок за «превышение» или за неумышленное(не отпускать же просто так, раз столько сил потрачено) и выпустят на свободу. Без денег, без машины, и, вероятнее всего, без жилья, которое он через посредников перепишет за «смягчение статьи» на какого-то дедушку из черниговского села…
Исходя из таких соображений, вопрос о сотрудничестве с правоохранительными органами отпадал как самоубийственно глупый. Следовало быстро решать — валить сразу, бросив машину с трупом, или же избавляться от тела. Кататься по городу — риск. «Исудзу» с ним не связать, но камеры наблюдения, отпечатки и эти вот новомодные анализы ДНК — вычислят как пить дать…
Сергей все еще колебался, когда в ситуацию неожиданно вмешалась третья сила. Со стороны проспекта, то ли привлеченный выстрелом, то ли вызванный законопослушными гражданами, летел, сверкая мигалками, белый «Приус» патрульной полиции.