* * *
Начинался парад. Действо на экране разворачивалось забавное. Филин как-то раз попал на подмосковный фестиваль реконструкторов, здесь было примерно то же. Только участники, как говорит молодежь, косплеили не Первую мировую или Великую Отечественную, а могучий Советский Союз. Но в своей, новороссийской версии.
Замершие колонны парадного расчета. У трибуны юнармейцы в форме и с аксельбантами, каких раньше выставляли перед вечными огнями. Рассаживаются на стульях увешанные медалями очень старые ветераны в курортных кепочках и с кульками, – стало быть подарочные наборы получили авансом…
Ритуал пошел по проверенным советским лекалам. Бой курантов, дикторский голос, подражающий интонациям незабвенного Левитана. «Пусть ярость благородная…» – старательно выводят трубы оркестра. Но песня звучит как-то не грозно и почему-то напоминает похоронный марш…
На трибуну поднимается руководство республики. На генералах – советская офицерская парадка: пиджаки цвета «морской волны», золотые погоны. Глава республики – разрыхлевший помятый мужик в дорогом, но скверно сидящем костюме занимает место у микрофона…
В общем парад как парад. В России. Не столичный, конечно, провинциальный. Но поприличнее, чем во многих областных гарнизонах. Все у них тут красиво, ностальгически, по- советски. Только вот за этой ширмой прячется дикий капитализм…
Через четыре дня после приезда в Донецк, Филина принял лично командующий Первым армейским корпусом. Суховатый холеный генерал-лейтенант с аккуратной, волосок к волоску, прической, ухоженными ногтями и умными, чуть маслянистыми глазами, в отличие от тех начальников, кто отправлял Филина с перевалочной базы в Новочеркасске, вел себя доброжелательно, не хамил.
– Как обустроились?
– Нормально, товарищ генерал. Вполне приличное офицерское общежитие…
– Это хорошо. Я рад, что вы согласились служить в моем корпусе. Люди с боевым опытом нам нужны. Да, конечно, были у вас взыскания. Но здесь не учения, а война. Если проявите себя, то мы ваше личное дело быстро поправим…
Однако по поводу должности комкор ничего тогда не сказал…
А на следующий день после аудиенции его принял прапор отдела кадров. Полистав с умным видом личное дело Филина, прапор предложил выйти на перекур.
– Есть жирная вакансия! – негромко произнес прапор, убедившись, что рядом нет посторонних ушей. – Командир разведроты в знаменитой бригаде. Бригада отдельная, над головой только комбриг.
– Согласен… – чуть подумав ответил Филин.
– Условия знаешь?
– Какие еще условия!?
– Ты что, капитан, с дубу рухнул? Двадцатка сразу. И ежемесячно по три штуки…
Филин быстро прикинул. Оклад комроты по здешней сетке будет примерно сто пятьдесят тысяч рублей. Ну, в принципе это еще по-божески.
– Слушай, товарищ прапорщик, а может я просто тебе на эту сумму вискарь куплю? С бумагой связываться неохота, а хороший примерно так и стоит.
Прапор посмотрел на Филина как на безнадежно больного.
– Ты только не говори, разведка, что это серьезно… Прикалываешься?
– Да вроде нет. А в чем дело?
– Двадцатка долларов, капитан!
Филин поглядел на прапора другими глазами, словно проявляя отснятую в памяти пленку. У крыльца – новенький «Инфинити», ключи с такой же эмблемой он видел на рабочем столе. У самого же кадровика из-под кителя на шее посверкивает полукилограммовая «бандитская» цепура, на пальце – печатка с очень даже нехилым алмазом, на запястье явно дорогие часы… Стало быть не шутит, и расценки тут реально серьезные.
– Но у меня таких денег нет!
– Да понятное дело. Сюда ж миллионеры не приезжают. Но это мы решим, капитан. Сейчас дам адрес. Съездишь в банк, ну не в банк, а финансовую компанию. Возьмешь кредит налом под справку с места работы. Справку я сейчас выпишу, там все схвачено. Нал сразу на руки, процент минимальный…
– А как потом отдавать!?
– Ну ты и странный, кэп! За два месяца все бабло отобьешь. Комбриг объяснит за схемы и твою зону ответственности. Через полгода уедешь отсюда на своем джипе…
Вот, стало быть, какая она, «помощь братскому Донецку»… Впрочем, а что он еще ожидал увидеть после Чечни?
– Нет! – сказал Филин.
– Что нет!? – слегка подохренел кадровик.
– То самое. Рапорт на тебя писать, конечно, не буду, но еще раз вякнешь, споткнешься о порог и останешься без зубов…
Прапор надолго задумался…
– Теперь понятно, откуда такое личное дело. Из идейных, стало быть?
– Я солдат, а не бизнесмен…
– Ладно, дело твое. Где-то даже таких как ты уважаю. Зайди минут через десять, назначение будет готово…
Через четверть часа уже не прапор, а толстый сержант выдал Филину предписание на строевой отдел одной из бригад. По прибытию он, уже без вопросов о пожеланиях, был поставлен на должность командира обычного линейного взвода, который посменно держал опорник на окраине Ясиноватой.
Камера шла вдоль парадных расчетов. Технику пригнали подкрашенную, но старую и убогую, даже гвардейская раскраска и заунывные надписи типа “герой ДНР” этого не скрывали. Бойцы в строю – ухоженные, поглаженные, ничего общего с его партизанами. Женщины «спасательного ведомства» отборные – ножка к ножке, у Филина с голодухи аж слюнки потекли. Впрочем, судя по похабным восклицаниям зрителей, не у него одного.
Плюнул и пошел досыпать – вечером на войну.