* * *
После праздничного обеда, во время которого нужно было следить, чтобы бойцы перед выездом не забухали, Филин начал готовиться. Через полчаса предстоял быстрый и поверхностный строевой смотр, загрузка в автобус и отъезд на опорный пункт, где их с нетерпением ждут на смену. Это лучше, чем казарменное разложение. Там, на опорнике, он, Филин, сам себе царь и бог.
Достал из перекошенного шкафчика полевую форму. Горку давно уже следовало постирать, но, зараженный общей атмосферой бардака, он на такие вещи плевал – все равно к завтрашнему дню все будет в грязи. Вот только оружие – Стечкин и два АКМа – один табельный, другой левый, держал в идеальном состоянии.
Взял полотенце, двинулся в умывальник. В умывальнике было пусто. Только елозил шваброй в углу дневальный, нарик из Кирова, боец его взвода…
Горячая вода, слава богу, еще была. Филин с удовольствие засунул голову под кран, отфыркиваясь намылился, смыл шампунь. С этими мойдодырскими процедурами не заметил как нарик со шваброй подобрался почти вплотную.
– Ты чего? – просил Филин.
– Тихо, начальник. Дело у меня есть.
– Излагай! — Филин накинул на голову полотенце, вытерся, отошел чуть в сторону чтобы не маячить перед распахнутой дверью.
– Спасибо что на больничку отпустил, товарищ капитан. Кашель замучил…
– Ты мне на позициях со своим кашлем и ломкой нужен как собаке пятая нога. Вернемся с ротации, принесешь справку, я подам рапорт. Уволишься через неделю-две.
– Добрый ты. Человек, короче. Строгий, но пацанов не щемишь. Вот что, послушай… – нарик пододвинулся к самому уху, так что Филин ощутил его зловонное дыхание. – Ты там поберегись. Ивановские на обеде вышли в толчок, тут бухнули и терли между собой. Я в подсобке кемарил, слышал. Им кум с Донецка звонил. В общем, будут тебя кончать…
А вот это было уже интересно. Кумом блатные по зоновской привычке называют особиста Масленко, который здесь выполняет функции лагерного начальника оперчасти – вербует сексотов и за командирами присматривает. Минут пятнадцать назад в батальон позвонил дежурный по штабу бригады, сообщил о неудачной попытке подрыва машины главы республики. Так как после отъезда Масленко его не дернули, Филин решил, что на этом все и закончилось. Не подтвердилась информация и хрен с ним. Выходит что нет.
Стало быть все-таки что-то произошло, причем настолько серьезное, что Масленко тут же решил от него избавиться. Зачем – понятно. Если информация Филина легла в масть, то его должны немедленно отозвать в штаб. Такие каналы у любой разведки на вес золота. А после того как выяснится, что роль бригадного контрразведчика в деле обнаружения вражеской ДРГ ограничилась передачей инициативного доклада, все плюшки и вполне реальное повышение достанутся не ему, а инициатору, то есть Филину.
Ради этого Филин, собственно, и решил слить неожиданно полученную и довольно стремную информацию. Очень уж достало командовать бандой зеков. Это в ура-патриотических фильмах типа “Штрафбат” все красиво, а в жизни только и успевай спину прикрывать. В общем, логично. Чтобы выглядеть в глазах своего начальства важной фигурой, для Масленко проще грохнуть нежелательного свидетеля. Тем более что ивановским только дай – давно на него зуб точат.
– Благодарю! – тихо ответил Филин. Нарика тут же как ветром сдуло.
Опальный капитан возвратился в свою каморку. Еще раз тщательно проверил оружие. Урки – народ обстоятельный. Готовясь к мокрухе, могли за десять минут что угодно сделать, знали на что способен.
Ну вот и ладно, подумал он. Пусть все идет как шло. предупрежден – значит вооружен. А там, на опорнике закон – тайга, прокурор – медведь.
Высунулся в дверь, крикнул:
– Старшина, объявляй построение!