* * *
В каморку к Филину заглянул старшина роты.
– Товарищ капитан, парад через полчаса. Смотреть будете?
После обеда взвод выходил на позиции, и Филин с огромным удовольствием бы еще поспал. Однако пересилило любопытство.
Седьмого ноября прошлого года он уже был в Донецке. Запомнился митинг, где какой-то сумасшедший молодой негр в куртке из цифровой “флоры” и армейской шапке-ушанке толкал коммунистическую речь. Девятое мая с недавних пор – главный священный день, который отмечают помасштабнее Дня России. В том числе, конечно, и здесь.
Все предместье, где дислоцирован батальон, обвешано георгиевскими ленточками, а телевизор скоро лопнет от пафосных репортажей. Что они учудят на сей раз, помимо БТРа, названного в честь козлобородого “героя”, которого по местным слухам грохнули по приказу нынешнего главы республики?
Филин встал, затянул ремень, накинул и застегнул китель. Нравы в здешней армии вольные, но он офицер ГРУ, а бывших разведчиков не бывает. Вышел в казарму, холл общежития ПТУ, в котором размещались две роты их батальона, махнул дневальному “Не шуми!”, оглядел воинство, рассаживающееся в проходе на табуретки.
В трех отделениях его взвода численность была почти штатная, двадцать шесть человек. Демография личного состава почти совпадала с той которую он, получив назначение, вычитал в книжке писателя-добровольца.
Возраст бойцов – в районе тридцати. Больше половины из них холостые, но с оставленными дома девушками, на которых собираются жениться “после дембеля”. Это, впрочем, не мешает им при любой возможности ходить к проституткам и заводить походно-полевых жен. Благо коммерческий секс в молодой республике поставлен на широкую ногу.
По гражданству во взводе двенадцать россиян, остальные мобилизованные местные мужики из мелких шахтерских городков. На политику всем плевать, зарплата рядового по местным меркам фантастическая – восемьсот долларов. Даже с учетом того, что двести из них каждый отдает «на расходы» командиру роты, это всех устраивает вполне.
Местные все пьющие, укры у себя называют таких презрительно “аватары”. Воевать не рвутся, но, слава богу, в меру дисциплинированы.
Среди россиян – два идейных студента, приехавших «сражаться за Новороссию». Эти давно все поняли, бессменно дежурят по кухне и считают дни до конца контракта. Еще четыре «контрабаса» – профессиональные контрактники российской армии, которые как и Филин по “анкетным данным” не смогли поехать в более высокооплачиваемую Сирию. С ними у Филина негласное соглашение – взводный лишнего не требует, они в меру ему подчиняются и держат остальных в страхе. Остальные россияне – безыдейные гражданские с пестрым, в основном уголовным прошлым. Три наркомана и три мелких бандита из города невест – Иванова. Прячутся от полиции по нескольким статьям, среди которых, по справке ФСБ есть и групповое изнасилование. С бандитами проблемы, начиная с первого дня. Но Филин – не пацан, две войны прошел, людей умеет держать в руках.
Единственное, что есть общего у этой разношерстной команды так это, как правильно заметил писатель, «очень заниженное чувство собственной безопасности”.
На экране начались новости. Филин скомандовал чтобы притащили из канцелярии стул, пристроился сбоку. Вроде как и присматривает за бойцами, а вроде как и сам по себе. И вдруг отчетливо, со звуками и запахами припомнил одиннадцатое сентября прошлого года, когда он приехал в Новочеркасск, как он думал, к новому месту службы.
– Разрешите?
– Здравствуйте, товарищ майор! Проходи, садись…
– Капитан, товарищ полковник!
– Что «капитан»?
– Капитан Филин, товарищ полковник. В канцелярии сказали, что пока я был в отпуске, пришел приказ…
– Вот как. Не доложили, а ты же по гражданке, секретность… Ну, впрочем, это не важно. Стало быть ты и есть тот самый ГРУшник, который укрАинского президента прощелкал?
Филин приложил титанические усилия, чтобы не скрипнуть зубами. От этого узкоглазого худощавого полкана, начальника мобилизационного отдела Двенадцатого командования резерва Южного военного округа, в настоящий момент зависела его дальнейшая жизнь.
– По инциденту было проведено полное разбирательство, – сухо пояснил Филин. – В моих действиях не было обнаружено должностных нарушений…
– Тогда почему понизили в звании?
– Какая разница, товарищ полковник…
– Большая. Ты же, капитан, понимаешь, что к нам сюда присылают или тех, кто хочет стать генералами, или таких как ты. То есть, прости, залетчиков. И как раз от характера залета зависит твое назначение. Так что или выкладывай все как есть, или гуляй до завтра, пока я полную спецсправку не получу!
– С председателем следственной комиссии не поладил… – выдавил Филин.
– Интересно… по твоим же словам он тебя признал невиновным?
– Меня – да. Комиссия все свалила на начальника смены, который погиб во время налета. Я же потребовал, чтобы под протокол зафиксировали мое мнение о том, что офицеров разведуправления изначально нельзя было ставить в личную охрану экс-президента. Не тот навык, не те задачи…
– Похоже что потребовал в неуставной форме?
– Да, сорвался. Он моих парней назвал мудаками…
– Не горячись, капитан. А то и у нас тоже договоришься. Хотя, при нашей специфике, это не так-то просто. Ладно, давай по делу. Я смотрю, послужной список у тебя впечатляющий. Чечня, спецоперации за границей. Почему не поехал в Сирию?
– Не предложили …
– А, прочитал. Понятно. Это у тебя не первый залет. Вот тут в анкете строгач «… за неподчинение, выразившееся в препятствии проведению следственных действий сотрудником МВД при опросе задержанного террориста во время проведения контртеррористической операции в окрестностях населенного пункта…». Ого, террориста защищал, что ли?
– Девочка.
– Что, «девочка»!?
– Не террорист. Девочка. Дочь главы тейпа. Двенадцать лет. Они ее изнасиловали, избили и собирались пытать током. Чтобы рассказала, в каком доме скрываются мать и отец. Которых собирались убить на месте.
– Ой, да ладно, Филин!. Я тоже Чечню прошел. Они там все террористы от новорожденных… Ну, допустим, ты с этим ОМОНовцем не поладил. Но зачем “с нанесением тяжких телесных повреждений”?
– Если б меня не скрутили его подельники, я бы извращенца убил… У него папа замначальника отдела в Газпроме, в Чечне анкету себе рисовал, сейчас уже генерал…
– Ох, Филин! Трудно нам с тобой будет. Ты, конечно, боевой офицер, заслуженный. Но, сам понимаешь, с таким личным делом пост в штабе тебе не светит…
– Мне не нужно в штаб. Дайте разведроту.
– Ну это уже как на месте определят. Мне рекомендовано направить тебя в распоряжение командира Первого армейского корпуса.
Украина? Филин скривился. Только этого не хватало. Но взял себя в руки.
– Вариантов, я так понимаю, нет?
– Ну как же нет, есть! – ухмыльнулся полковник. – У нас по закону перевод офицера в другую часть осуществляется исключительно на добровольной основе. Но из списков прежней части ты уже исключен, а в нашу пока что только прикомандирован. Так что вариантов есть два. Или подписываешь бумаги и едешь служить в первый а-ка с боевыми, командировочными, наградными и перспективой снятия всех взысканий, или сегодня же будешь уволен по статье «несоответствие с занимаемой должностью». Естественно, без сохранения льгот и предоставления жилой площади. В общем, выбирай сам…
Выбор был неширокий, тут не поспорить. Особенно с учетом того, что он, разжалованный майор, суворовец, с шестнадцати лет ничего кроме армии и не видел, а жизнь гражданских людей представляет себе каким-то научно-популярным кино про обитателей далекой планеты…
– Согласен, товарищ полковник. Что, где подписывать?
– Вот и славно, – полковник облегчения не скрывал. Не соврали, с кадрами у них действительно туго. – Вот, держи предписание. Завершив “душевный разговор” автоматом перешел на официоз. – Как выйдете от меня, пятая дверь слева по коридору. Там все оформят. Поздравляю вас, капитан…
Филин вяло пожал протянутую руку, без энтузиазма буркнул “благодарю”, пошел оформляться.
За безликой дверью пряталась обширная комната, где работало за компьютерами человек десять-пятнадцать. Комнату перегораживал барьер, у которого скопилась небольшая разномастная очередь. Уточнив кто крайний, Филин оперся на стену, стал ждать.
Минут через двадцать строгая тетка-сержант, сидящая за барьером, заглянув в документы переадресовала Филина к рабочему месту с немногословным капитаном. Тот взял предписание, защелкал по клавишам, распечатал несколько бумаг.
– Вот тут и тут распишитесь!
Подписка о неразглашении. Ну это понятно. Получи, держава, автограф. Расписка, что он не возражает проходить службу «без перевода семьи». Запросто, семьи у него не имеется. Рапорт об увольнении без проставленной даты – тоже дело привычное, перед Таджикистаном такой писал. А это еще что такое?..
Филин ткнул пальцем в короткий текст.
– Капитан, вот тут расписка про ознакомление с «особыми служебными обязанностями»?
– Да, и что? – глаза ярыжки выражали искреннее детское удивление.
– Так обязанности же не перечислены, то есть получается, что я с ними не ознакомлен!
– Ну естественно. Они же особые.
– И когда я о них узнаю?
– По прибытию к месту службы. Так что, подписывать будете?..
Филин скрипнул зубами, черкнул завитушку. Возвратил бумаги штабному клерку.
– Хорошо. Теперь сдайте все документы – удостоверение, продаттестат, зарплатную карту, командировочное. Не переживайте их сохранят в опечатанном пакете.
– А что взамен?
– Получите новые. Завтра утром будут готовы, зайдете часов в одиннадцать.
Филин вышел через проходную на улицу Атаманскую. Оглянулся на здание бывшего Новочеркасского военного училища связи, где теперь размещались разнообразные штабы и конторки, принадлежащие, в основном, «территориальным войсками Южного округа». Стал думать как дальше жить. В смысле, как провести ближайшие несколько часов, на большие сроки он пока не планировал.
Нужно сперва поесть, а потом убить вечер. Но если с едой в бывшей столице донского казачества было все более-менее, то насчет развлечений здесь совсем туго. И дело даже не в том, что для него, москвича, Новочеркасск был дыра-дырой даже по сравнению с провинциальным Ростовом. Городок был для него чужим.
Ни знакомых, ни сослуживцев. Развлечений, дороже чем кино и мороженое, не говоря уже о ночных клубах и девочках, не позволял нынешний капитанский бюджет. Все деньги, отложенные во время службы в охране беглого украинского президента, как-то незаметно растворились в три месяца пребывания за штатом…
В гостиницу – шумный облезлый клоповник – идти не хотелось, но, похоже, что выбора особого не было. Короче, ничего не остается, как пожрать и завалиться с книжкой на боковую. А соседа, если снова будет храпеть, аккуратно успокоить, перерезав горло ножом… Филин свернул на тенистый Платовский проспект, в конце которого вздымался купол знаменитого казачьего собора, и зашагал в поисках недорогого кафе.
Стекляшка, которую он выбрал, оказалась вполне приличной. С разбитной официанткой, гуляшом, окрошкой и чебуреками. Никаких тебе алкашей и буйных «гуляющих». И если бы не пара вояк за соседним столиком, так вообще – рай земной.
Вояки – старлей и прапор в полевой форме, скосившись на вновь прибывшего и угадав в нем военного, продолжили давить ноль-семь недешевого «Русского стандарта». Слава богу за свой столик не пригласили, но волей-неволей Филин вынужден был слушать их разговор.
– Ну все, теперь через год ипотеку закроем! – делился с прапором сокровенным старлей. – Житья же не было после того как уволился. Только с зарплатной карты в банк бабло и перегружал…
Прапора, похоже, квартирный вопрос сильно не беспокоил. Он кивал лишь для виду, разливая по рюмкам водку.
– Давай, за новую службу!
– Вздрогнули! За ДНР!
Правду говорят, у всякого свое горе – одному похлебка тоща, иному жемчуга мелковаты. Филин молча жевал гуляш, запивая его компотом. Глядя на этих довольных жизнью людей думал о том, что в зигзаге его карьеры есть и одно хорошее.
ГРУ – большая деревня. Все офицеры-разведчики вместе учились или служили, а часто и воевали. Особенно москвичи. Именно оттуда, из тихих коридоров Генштаба птичка принесла информацию о том, что группу украинских спецназовцев, которая расстреляла его людей в коттеджном городке под Ростовом, уничтожили в Киеве не то ФСБ-шники, не то законсервированные агенты СВР. И по совсем уже непроверенным данным, командир украинской группы смог уцелеть.
А стало быть там, на Донбассе, Филин имеет призрачный шанс встретить того, кто в одночасье лишил его даже тех остатков нормальной жизни, которые он имел.
И посчитаться с ним, как солдат с солдатом…