* * *
– Сам вижу! – буркнул комбриг, кивая на монитор, экран которого покрылся серой рябью цифровых помех.
От машинки, запущенной на малой высоте со взводного опорного пункта он ничего особого и не ждал. В нейтральную зону стягивались серьезные силы что с нашей, что с их стороны и сейчас там не то что дрон – жужжание шмеля и мышиный шорох провоцировали огонь на поражение. Но привезенный недавно волонтерами дорогой квадрокоптер сшибли за какие-то три минуты. А это означало две вещи. Первая – противник настроен решительно. И вторая – те, кто у сепаров на позиции, прошли серьезную подготовку. Поразить мелкую, хаотично перемещающуюся цель – это даже не по тарелочкам стрелять.
Впрочем, дрон был в системе разведки лишь дополнительным источником. На промке работали камеры, на нее нацелены были спутники. А вскоре и американский “Глобал Хоук” должен подойти. Кстати о “Глобал Хоук”…
– Как там наша заявка? – спросил комбриг.
– Выполнили так быстро, как будто ждали! – не скрывая удивления сказал начальник разведки. – Им же заказ нужно согласовывать в СНБО, потом его утверждают в командовании НАТО. А тут едва отправил шифрограмму, как получил ответ за какие-то пять минут.
RQ-4 Global Hawk, американский беспилотный разведчик с размахом крыльев под сорок метров, мог больше суток находиться в воздухе и с безопасных шести-семи километров давал предельно подробное изображение местности, а его аппаратура могла видеть даже через плотные облака. Разведчик барражировал над Керченским проливом, лету ему было минут сорок, в худшем случае пятьдесят. Но для нарастающего темпа событий задержка в полчаса была тем самым прибытием к шапочному разбору. Так что, невзирая на фантастическую расторопность обычно вялого и безынициативного ГУРа, где бездельник перестраховщика погонял, придется, как всегда, обходиться своими силами.
– Засечка! – доложил офицер, ответственный за связь с артиллерией. – стодвадцатимиллиметровые минометы. Из-за высотки по автобазе!
Ну вот, уже лучше, сработал контрбатарейный радар.
– Принял! – сказал комбриг, вглядываясь в изображение с камер, установленных на взводных опорных пунктах. Меж разрушенных зданий оседали клубы поднятой разрывами пыли.
Командовать ему не требовалось – отлаженная машина артиллерийских дуэлей действовала с точностью часового механизма. Сейчас наводчики скрытно выдвинутых на позиции гаубиц Д-30 уже получили координаты противника и готовятся к выстрелу.
Американский радар отслеживает выпущенные мины еще в полете, по траектории вычисляет точку запуска и передает данные сразу на планшеты артиллеристов. Была бы еще, как у амеров, система автоматического наведения – сэкономили бы несколько минут. Пока наши орудия наводится вручную, сепары дадут еще один залп и начнут сворачиваться. Но вряд ли успеют…
– Залп! – доложил офицер.
Через несколько секунд напряженного ожидания на экране, передающем картинку со спутника в реальном масштабе времени, за высоткой выросли кусты разрывов.
– Есть попадание! С первого раза!!! – не скрывая удовлетворения доложил наблюдатель.
Хорошо, подумал комбриг. Ну что же, огневой поддержки мы их, пусть временно, но лишили.
– Вызови Апостола! – скомандовал он дежурному связисту.
– На связи! – через пару-тройку секунд отозвался комбат.
– Что у вас?
– На автобазе наша разведгруппа. У них БТР, но на дорогу вышли противотанковые расчеты сепаров. Не дадут выйти. Наши просят помочь. Даете добро?
– Нет! Ты пока подержи позицию. У сепаров ротная группа с танками начинает работать. После артподготовки на них с фланга выйдут наши. Так что скажи им там, чтобы минут пятнадцать держались, пока мы танки не отсечем.
– Принял! – со злостью сказал Апостол и дал отбой.
Вот так всегда, подумал комбриг. Хоть у нас тут спутники и контрбатарейные радары, но с тех пор, когда артиллерийский сержант Юрий Бондарев задумывал свою книгу “Батальоны просят огня”, мало что изменилось. Все так же как и раньше. Внизу, на тактическом уровне, бойцы видят лишь то, что у них происходит прямо перед глазами, а свой участок считают единственным и самым важным. А наверху, от КП бригады и выше, штабы, всегда действующие в условиях ограниченного времени и ресурса, вынуждены играть в шахматы, подставляя фигуры. По той простой причине, что спасти рядового Райяна, конечно, задача приоритетная, но их главная цель все же выиграть бой.
Комбриг понимал, что весь этот утренний сыр-бор с угоном БТРа, обстрелами автобазы и засевшими на нуле разведгруппами идет вокруг тех, кто сейчас пытается выйти с вражеской территории. Их эвакуация была основной целью.
Но бросить линейную роту с опорников под танки и артобстрел он не мог и не собирался – такими кавалерийскими наскоками и задачу не выполнишь и людей потеряешь. Вздохнул о том, что в этой войне с лета четырнадцатого года запрещено применение штурмовой авиации. С новыми системами наведения раскатали бы российские танки за пять минут. Но мечтать – не мешки ворочать, нужно боем командовать.
Единственное, что он мог сделать в ближайшие четверть часа для засевших в развалинах неведомых спецназовцев – это не накрыть их дружественным огнем.
– Залп Д-30! – снова ожил начальник разведки. – Автобазу плотно накрыло. Танки с пехотой заходят на территорию. Началось!