горячее блюдо
* * *
“Живой” – первое, что подумал Шульга после того, как пришел в себя. В отличие от той гадости, которую вштырил ему Назгул в день знакомства, фсб-шное зелье не отключило сразу и наглухо. Он частично видел, частично слышал и двигался. Но его воля не могла противостоять приказам, которые отдавали захватчики. Он помнил, как сошел с эскалатора, залез в белую большую машину. И там погас.
Очнулся с ощущением дикого сушняка. Голова болела, но вроде работала. Размышляя о превратностях судьбы, благодаря которым он на протяжении двух недель попадает в плен уже третий раз, Шульга осторожно попробовал освободиться. Однако на сей раз паковали не дилетанты, он был туго спеленут по рукам и ногам так что не мог даже пошевелиться. Голова, как ни странно, свободна, никаких мешков и повязок. Шульга осторожно открыл глаза.
Он лежит у стены в темной комнате, примерно пять на пять метров. Через маленькое оконце под высоким, метра три, потолком пробивается яркий солнечный свет. На свет смотреть тяжело – голова начинает болеть сильнее. Стены в комнате голые, сложены из старого красного кирпича. Пол покрыт многолетним мусором. Дежавю какое-то, опять не то промзона, не то новостройка. Но, с другой стороны логично – куда еще везти похищенного для вдумчивого собеседования.
Неужели оставили без присмотра? Нет… у входа сидит охранник. Серьезный, с автоматом между колен. Поставил на попа ящик, обперся на стену.
Видно заметил движение век, вскинулся. Точно не лох, наставил на пленника раструб пламегасителя, начал медленно приближаться. Оружие у него не фонтан, ментовская “ксюша”- АКСУ, но, судя по хвату, обращаться с ним хозяин умеет.
– Ну что, прочухался? – фальшиво-доброжелательно поинтересовался охранник. – Задолбались уже, дрыхнешь четвертый час…
– Дай попить! – прохрипел Шульга, стараясь чтобы его голос выглядел слабым и максимально подавленным.
Охранник сходил к импровизированному стулу, вернулся с пластиковой литрушкой, поднес к губам. Прохладная жидкость ушла словно в пересохшую землю. Голову слегка попустило. Что он там говорил про время, четвертый час? Его схватили в девять, предположительно час везли. Может и больше, но это вряд ли, никто бы так рисковать не стал. Значит сейчас около часу дня. Судя по углу, под которым падает на пол солнечный луч – так и есть. Ладно, со временем вроде определились. Теперь неплохо бы понять, что за место…
Охранник возвратился к дверям, достал телефон, не спуская глаз с Шульги набрал номер и доложил:
– Очнулся!
Через несколько минут в проходе вырос приземистый пожилой мужик. Тот самый, который у Назгула на фотографии, обошедшейся компаньонам в круглую сумму. Заказчик. С его подачи были убиты боевые товарищи. Он сдал Назгула людям Тугрика так, что тот чудом остался цел. И все это из-за денег…
С виду – старпер-старпером. Рыбацкий наряд: серая жилетка, ношеная футболка, камуфляжные штаны охотничьего раскраса. Вот только на щекастой бульдожьей морде сверкают совсем не старперские умные и злые глаза. Ну и на поясе атрибут не рыбацкий – пистолетная кобура.
Заказчик кивком приказал охраннику удалиться, подошел ближе, прихватив по дороге ящик с кряхтением на него взгромоздился и сочувственно вздохнул. Началось!
– Документов при тебе не нашлось, – словно продолжая недавно прерванный разговор, произнес Заказчик. – Телефона тоже. Зато в джинсах обнаружился маячок. Так что предлагаю разминку “я не такая, я жду трамвая” пропустить за ненадобностью…
– Как могу обращаться? – выдержав паузу, мрачно поинтересовался Шульга.
– Для тебя я ну, скажем, Виктор Петрович…
Сходится, подумал Шульга. Именно так он и представлялся Вовку. Имя конечно не настоящее, но для начала хоть что-то…
– Ладно, Виктор Петрович. Слушаю, излагай…
– Обратил внимание, что я про твое имя не спрашиваю? Ты неглупый, конечно же обратил… А не делаю я этого потому, что и так все знаю. Ты – Сергей Шульгин, сотрудник охранного предприятия “Гарри”. Живешь на улице Теремковской…
Ага. Этот “Виктор Петрович” знает только те биографические данные прикрытия, которые ему передал Назгул. Ну что же, уже неплохо…
– Вот что, Серега. Мы с тобой не пацаны, и ты наверное в курсе, что на допросах не бывает стойких бойцов. Бывают только бестолковые дознаватели. Я, как понимаешь, не бестолковый. Потому давай так. Ты мне рассказываешь три вещи, и на этом расходимся. Если нет – то будет долго, нудно и очень больно. Или совсем не больно, и ты сам все расскажешь, даже то, как первую девочку лапал в парке. Но, сам понимаешь, жить тебе после этого уже как-то не сложится…
– Что хотите узнать?
– Говорю же, три вещи. Первое – где мои деньги. Второе – где спрятали тело человека, который их доставлял. И третье, подробности налета на Шармалык.
– Какой еще Шармалык? – включил дурака Шульга.
– Ой, вот только не нужно! Ты оплатил операцию для бойца, который прилетел на “кукурузнике” в Краматорск. За два часа в этот самолет погрузилась группа, которая похитила вашего беглого президента в поселке, что под Ростовом.
– Та не знаю я ничего! Этот боец был корешем моего кореша, который в теме бабла. Мы с ним типа компаньоны. Он из своей доли попросил внести за лечение, сам уехал, вот я все и провернул.
– Что за кореш?
– Рычин, Андрей. Твои уроды его кончили, он у нас был старшим…
“Виктор Петрович” немного подумал и ухмыльнулся.
– Ага, ты тут ни при чем, совершенно. Только вот по всем каналам рассказывают, что Волчью сотню зачистил какой-то спецназ. Что скажешь?
– Та то не я, то Петро… Да эти волки позорные реально были как стадо баранов…
– Что еще за Петро?
– Побратим. Еще с армии. Он в спецназе служил, умеет.
– Это он командует в вашей охранной фирме?
– Не. Андрей. Командовал. А теперь я вроде как старший.
– Кто работал в Шармалыке?
– Да не знаю я ни про какой Шармалык! Я контуженый, меня к серьезным делам не привлекали, так, порули, подай-принеси. Да, на прошлой неделе они ездили в Крам. Но, что там делали, я не знаю…
– Ладно, будем считать, что поверил! – скептически произнес “Виктор Петрович”.
По выражению его глаз Шульга понял, что ни на грамм. Но это тактика допроса такая – сперва позволить пациенту выложить свою версию, потом дополнительными вопросами вскрыть в ней нестыковки, после чего либо колоть на чистом базаре либо, по обстоятельствам, пытать, или же использовать психотропы. Им на занятиях юрист Иван Кокойко, до прихода в группу работавший в СБУ, все это рассказывал…
– Идем дальше. Где мои деньги?
– Так у Петра ж! Я как на встречу поехал, все ему передал, мало ли что.
– Он их отдаст? За тебя?
– Мою половину!
– Даже если пообещаем вернуть тебя по частям?
– Девять лимонов – бабло серьезное. А после того, как вы остальных убили, наша доля выросла. Так что хрен его знает…
– Ладно, к этому еще вернемся. Где тело?
– Да я не знаю!
– Ты меня вообще считаешь за идиота? Там не был, денег нет, где труп не знаешь? Только почему-то везде светишься ты!
– Да серьезно! Кончал его не я, а Петро. Мы вдвоем работали. Я привез, он в машину залез по дороге, стал душить, но у того ствол был, он успел шмальнуть, стекло выбил.
– Что дальше?
– Та ничего. Петро поволок его топить, а я стал в вещах копаться. Открываю чемодан, а там бабла, шо в госбанке!
– Петро твой его обыскивал?
– Да хрен знает? Нафига по карманам лазить за мелочью, если тут такой куш!
– А потом?
– А потом мы честно пришли к Андрею, Рычину. Петро с ним служил в спецназе, пока не выгнали. Рассказали про бабки, предложили в долю за крышу. Он сказал, что нужно годика два не светиться, нас к себе на фирму охранниками оформил.
– Чем фирма занималась?
– Да как все. Где помочь отжать, где наоборот, рейдеров не пустить. Иногда мокруха, но то все Рычин…
– То есть я не я, хата не моя, кто знал про налет – те убиты, а бабки и информация про тело – все у Петра?
– Ну вроде так и выходит…
Судя по выражению хитрых буркал, в изложенную версию “Виктор Петрович” поверил не больше, чем реальность существования Деда Мороза. Однако тень сомнения в нем Шульга, кажется заронил. А этого было достаточно, потому, что профессионал никогда не исключит самые, казалось бы, нелепые вероятности. Ладно, посмотрим как он дальше себя поведет.
Ежу понятно, что живым его отсюда не выпустят. И если начнут пытать, останется лишь надеяться, что Назгул сейчас где-то рядом…