горячее блюдо
* * *
По истечении отпущенных пяти минут ССО-шники открыли огонь, и здание фабрики превратилось в филиал ада. Его обстреливали со всех сторон изо всех имеющихся калибров не жалея боеприпасов.
Рысак и Хлястик вжались в стены в глубине комнаты, пережидая обстрел.
Минуты через три все затихло.
– Это они на психику нам давили! – прокричал оглушенный стрельбой Рысак. – Готовься, сейчас полезут на штурм…
В отличие от старшего, предельно сконцентрированного и готового к бою, тот, кого называли Хлястиком, похоже сорвался…
– Ссуки!!! – заорал он психическим голосом незабвенного “Промокашки”. Ссуки, падлы! Как в Сирии нас хотите всех положить… Да вот хрен вам, я сейчас хотя бы этого… – и развернулся к пленнику.
“Нет, ну не еб твою мать!” – обреченно подумал Шульга. Его уже столько раз убивали, что сознание насквозь пропиталось каким-то злым фатализмом. Он смотрел на Хлястика, все внимание сконцентрировав на его указательном пальце, который лежал на спусковом крючке.
И снова раздался голос.
– Время вышло, мы начинаем штурм. Все, кто хочет остаться цел – бросайте оружие и ложитесь, раскинув руки, лицом в пол. И молите бога, чтобы заложник выжил…
Рокот лопастей стал сильнее, в окне потемнело – вертолет опустился почти на уровень здания. Шульга на долю секунды перекинул взгляд с руки Хлястика на окно. Это была транспортная машина. Люк у вертолета раскрыт.
Из стены выплеснулся фонтанчик перемолотой кирпичной крошки.
– Пригнись, Хлястик, пригнись!!! – заорал Рысак. И рухнул на землю, не подавая признаков жизни.
У Хлястика перекосилось лицо. Его палец начал движение. Не мешкая, Шульга вывернулся змеей и врезал стреноженными ногами по автомату. Попал! – противник сделал шаг в сторону и на секунду замер, пытаясь восстановить равновесие. В этот момент в черном проеме вертолетного люка сверкнуло. Макушка Хлястика отлетела, словно кипа у правоверного иудея, небрежно пришпиленная и снесенная внезапным порывом ветра. Над оголившимися мозгами взмыло красное туманное облако.
Шульга змеей подполз к стене, сел , откинулся. Голова была пустой и звенящей.